В подчинении у боли
Της χαραυγής ο άνεμος
δεν ξέρω αν θα φυσήξει
κι αυτή η πόρτα η κλειστή
από χαρά αν θα τρίξει.
Να τρέμει πάλι το νερό
το φως ν`ανατριχιάζει
κι εγώ ν`ακούω μια φωνή
ξανά να μου φωνάζει.
Αχ, στεγνό μου στόμα
τι θα πεις ακόμα
μέχρι να δροσίσει
ο αέρας να φιλήσει
την ξερή σου γη;
Αχ, πικρό μου σώμα
πόσο πια ακόμα
στην πίκρα σου θα λιώνεις
κι ακόμα θα δηλώνεις
στον πόνο υποταγή;
Της ξενιτιάς ο έρωτας
δεν ξέρω αν θα`ρθει πίσω
τη σκόνη από τα ρούχα μου
να βρω και να σκορπίσω.
Κι όπως περνάει ο άνεμος
με χέρια νοτισμένα
ν`αγγίξει φύλλα και κλαδιά
σε δέντρα μαραμένα.
Рассветный ветер
не знаю, подует ли,
и эта дверь закрытая
от радости, заскрипит ли.
Дрожит опять вода,
свет содрогается,
и я слушаю голос,
снова мне кричащий.
Ах, иссохшие мои уста,
что ещё вы скажете,
пока посвежеет,
ветер поцелует
сухую твою землю?
Ах, горькое моё тело,
сколько ещё
в печали твоей ты будешь томиться,
и ещё делать заявления
в подчинении у боли?
Чужбины любовь
не знаю, придёт ли назад,
прах от моих одежд
чтобы я нашла и развеяла.
И чтобы проходил ветер,
руками увлажнёнными
чтобы он прикоснулся к листьям и ветвям
на деревьях увядших.
Panselinos © 12.02.2012